Андрей Мещеринов, координатор по сопровождению волонтёров движения «Даниловцы», рассказывает о границах волонтёрской ответственности. За кого отвечает волонтёр? Может ли волонтёр сказать «нет» и создавать правила? Должен ли волонтёр пытаться решить психологические проблемы подопечного? Как дать подопечному пространство и форму для выражения эмоций? Как критиковать подопечных, не унижая их достоинство? Что делать с агрессией? И многое, многое другое.
Смотрите видео или читайте текстовую расшифровку ниже
Границы волонтёрской ответственности
Хочу поделиться некоторыми соображениями по поводу границ волонтёрской ответственности. Волонтёр в своём волонтёрском служении ответственен только за себя. Это очень сложно нам осознавать, но за поведение, за реакции, за чувства других людей мы не отвечаем. В нашем контакте с подопечным мы ответственны за первый шаг. Мы делаем его, мы первые протягиваем руку, мы первые говорим «здравствуй», мы первыми показываем своё желание идти на контакт. Дальше мы находимся наравне с нашими подопечными. Также, как ребёнок может захотеть с нами общаться – и не захотеть, также и мы можем захотеть и не захотеть общаться сейчас с этим человеком. Ребёнок сейчас может хотеть что-то делать – а мы можем не хотеть, мы можем говорить об этом, мы можем договариваться. Мы можем создавать наши общие правила. Мы можем сказать ребёнку, который нецензурно выражается: «Прости, при мне таких слов нельзя произносить. Мне неприятно их слышать. Я тебя прошу этого не делать. Я понимаю, что даже если ты будешь стараться, то это слово может проскользнуть. Давай до трёх раз. Если этих слов станет три, то дальше мы не общаемся» Скорее всего, слово будет одно или максимум два в запале какой-то игры, потому что ребёнок будет стараться.
Мы не являемся психологами для наших детей. Мы не можем решить их психологических проблем. Мы можем лишь отдавать себе отчёт, в каком состоянии находится человек – и не перевозбуждать его, и не провоцировать его, не переутомлять его, переключать его внимание с чего-то. Мы не можем быть ему терапевтами, мы не можем его реабилитировать и мы не можем нести ответственность за то, как он себя поведёт. Если он вдруг стал агрессивным – мы ведём речь о том, что мы можем защитить себя, своих коллег от его агрессии, мы можем защитить тех детей, которые находятся рядом. Но порой привести в порядок этого человека не входит в нашу ответственность. Для этого существуют мамы, существуют воспитатели в детском доме… Что можем сделать мы? Что входит в нашу ответственность? Дать ребёнку пространство и форму выражения своего гнева. Мы можем сказать, что вот эту поделку другого человека мы не трогаем. Вот этот рисунок другого человека мы не трогаем. Если ты сейчас хочешь что-то разорвать в клочья – вот тебе стопка бумаги, пожалуйста, сделай это. Если ты хочешь кидаться пластилином – то ты это делаешь не в людей, а сейчас мы малярным скотчем наклеим кусочек бумаги на стену, пожалуйста, кидайся в него. Т.е. мы человеку даём способы и пространство для того, чтобы он мог пережить и выразить то, что с ним происходит. Мы не вмешиваемся, не воспитываем – мы защищаем себя и окружающих нас людей. Мы не можем реабилитировать наших подопечных, мы не можем научить их вести себя иначе – но мы можем подавать им какой-то положительный пример. Я думаю, что неразумно создавать обстановку, при которой мы не повышаем голос, при которой мы не высказываем критических замечаний. Мы можем создать обстановку, в которой мы можем это сделать, не унизив другого человека, не причинив ущерба другому человеку, и при которой мы можем сказать про себя: «Тебе не нравится, что сделал Миша – скажи ему, что тебе это не нравится» Помочь ребёнку сказать: «Мне не нравится! Я злюсь! Я плохо себя от этого чувствую! Я не хочу, чтобы ты так себя вёл!» Мы можем постараться дать понять ребёнку, что повести себя так – разумно, а сказать: «Миша! Ты идиот!» — и кинуться на него с кулаками – это неправильно.
Но если ребёнок по-другому себя вести не готов, не может, если он так сильно травмирован, у вас есть только два выбора. Первое – постараться как-то обнять, сдержать агрессора, погладить его по голове, попросить этого не делать. И второе, что вы можете сделать – защитить другого человека, заградить его собой и сказать: «Я в моём присутствии ударить этого человека не разрешу!» Это мы сделать можем. Сделать так, чтобы сейчас мы пришли к тому, что «больше конфликтов у нас возникать не будет, что ты больше не будешь так никогда себя вести» — мы не можем. Мы можем быть полезны тем, что мы осознаём, что мы можем – и мы это делаем. Если мы кидаемся спасать мир, защищать, изменять всю больничную, всю детдомовскую систему вокруг нас, мы лишь привнесём ещё бОльший дисбаланс. Потому что если вы начали какую-то «психологическую», упаси Бог, работу – то вы можете причинить ущерб. Если вы начали каким-то образом настраивать, обсуждать медперсонал или родителей ребёнка – ничего хорошего из этого не получится. Так что следите за собой, и Бог вам в помощь!