Илья Комаров — это, наверное, единственный в России чемпион мира по карате, который в костюме мультяшного Панды ездит по домам-интернатам и учит детей с инвалидностью работать нунчаками. У него дома — килограмма три медалей. Илья — мастер спорта международного класса, судья всероссийской категории, чемпион России 2006 года в разделе кобудо-ниппон-кэмпо (рукопашный бой), чемпион Мира 2007 года (Италия) в разделе уличная самооборона, серебряный призер Чемпионата Европы 2013 года (Латвия). Ну и там еще много чего. Но в Добровольческом движении «Даниловцы» он известен, прежде всего, как «волонтер с нунчаками». Его «Мастер-класс от Кун-фу Панды» с восторгом приняли дети и в подростковом наркодиспансере, и в интернатах для инвалидов, и в детских больницах.
— Илья, а как вы нунчаку сами в руки взяли?
— Я пошел заниматься единоборствами в 10 лет, и мне очень повезло с учителями. И самый главный из них —
Алексей Кузнецов. Учитель — это тот человек, который дает тебе не только технику. Алексей Кузнецов — уникальная личность, он руководит Всероссийской Федерацией кобудо. И по сути своей — это громко, наверно, звучит, — но он Воин. Не по отношению к врагам, а воин, который объявил войну своим повседневным
страстям. Он всегда сдержанно себя вел, разговаривал Детский наркологический центр 71 уважительно с людьми любого возраста. Это даже не в тренировочном процессе выражалось, а больше в житейских вещах.
Мы с ним изучали карате, много было приемов самбо, ударной техники бокса, кикбоксинга. Он старался развить нас разносторонне, возил на разные виды соревнований. И одно из направлений было — работа с восточными видами оружия. Учитель сам ездил к мастерам в Японию, в Европу, приглашал их в Россию. И вот он нас и познакомил с направлением нунчаку. Что я и применяю сегодня в этой прекрасной волонтерской истории.
— Они же железные…
— Нет, это мягкие нунчаку, которые разработал сам Алексей Кузнецов. Там внутри легкий полый пластик, потом поролон, и сверху — ткань типа плащевки. Плащевка — потому что нунчаку должна скользить по кимоно и спортивному костюму, чтобы легко пройти подмышкой, под ногой, вокруг шеи во время перехватов. Такое нунчаку безопасно, и оно не такое агрессивное, как рукопашный бой.
— То есть, ты приезжаешь к детям с какой-то позитивной историей. А как вообще пришла идея заниматься единоборствами в больницах и детских домах-интернатах?
— Мне кажется, это из-за отца. Он зимой, видя пьяного, лежащего в сугробе, всегда поднимал его, сажал на лавку и говорил: «Да, он дурак, он пьяный. Но если он тут замерзнет, у его семьи будет горе». Это был живой пример того, что необходимо быть неравнодушным к любому. Отец очень рано ушел, мне было 14 лет. Учитель, Алексей Кузнецов, перевел меня на бесплатные занятия. Мной серьезно занимались, я достиг определенных результатов. И с какого-то времени я сам стал думать о том, что я тоже должен что-то делать. Я хочу проводить у себя в районе бесплатные занятия для детей. Но пока у меня получается делать это только на волонтерских началах в «Даниловцах». И в этом огромное спасибо моей семье и любимой супруге Марине, которая занимается нашим сыном Володей во время моих волонтерских отъездов иногда на целый выходной.
— Какая группа была первой?
— Непонятно, кто кому больше помог — я «Даниловцам» или наоборот. Скорее всего, «Даниловцы» мне помогли. У меня и раньше было желание применить навыки единоборства и поучаствовать в волонтерстве, но я не знал, как это сделать. А полтора года назад я услышал про «Даниловцев», зашел на сайт, прошел собеседование и посмотрел, куда я могу быть направлен в связи со своим рабочим графиком. Получалось, что в наркодиспансер и ФНКЦ им. Димы Рогачева (это детская онкология). Сначала я как волонтер ходил в наркодиспансер, были какие-то обычные занятия. Но потом, когда координаторы на меня посмотрели, мне разрешили привезти нунчаку. Я долго канючил, что у меня есть ростовая игрушка Кун-фу Панды, давайте я позанимаюсь с детьми… И мне сказали: «Ну давай!» И первое занятие с нунчаку было
в ФНКЦ.
— Дети в подростковом наркодиспансере непростые. А в ФНКЦ — после операции. Это две совершенно разные программы тренировок.
— А ДДИ — это третья!
— Ну и как, видя детей первый раз в жизни, можно понять: что делать, чтобы тренировка прошла безопасно и со смыслом?
— С маленькими детишками я раньше работал в детском садике, один из моих тренеров мне объяснял, как с ними работать. И этот детский садик дал мне возможность за короткое время найти понимание с детьми в ФНКЦ. А что касается наркодиспансера, то помог опыт тренерской работы с подростками и пример тех ребят, с которыми я сам когда-то занимался. Не секрет, что спорт — это не панацея от попадания в химическую зависимость. Он иногда является даже группой риска. Человек, когда выходит на крупные чемпионаты — и это не только про единоборства, это про любой вид спорта — он преодолевает свой страх, свои волнения. Он начинает чуть отличаться от обычного человека. И сам
себе говорит: «Ну я же чемпион. Если я сейчас покурю или выпью стаканчик, я никогда не стану алкоголиком
или наркоманом».
— То есть вы таких ребят и раньше видели?
— Они абсолютно такие же, как те, что ходят ко мне на тренировки. В наркодиспансере я видел кандидатов
в мастера спорта. Они крепче меня! Был парень — черный пояс по карате. А месяца три назад был такой, который и нунчаку умел крутить. Так что это понятные мне ребята.
— А как проходят занятия?
— Мы собираемся в каком-то зале, и я предлагаю мысленно переместиться из стен наркодиспансера на необитаемый остров, где встречаются лучшие мастера боевых искусств. По аналогии с «Мортал комбат» или фильмом с Брюсом Ли. Мы включаем интересную музыку, сначала выполняем разнообразные перехваты, повторяем технику, я им еще раз объясняю, как двигаться, как выполнять защиту. Потом мы надеваем шлемы, и начинается самое интересное. Я прошу их смотреть мне в глаза. И через глаза они начинают чувствовать мою эмоцию, а моя эмоция: «Вы — мои братья и сестры». Как ни тривиально это звучит, да, я к ним прихожу как к младшим братьям и сестрам. И в этот момент я радуюсь, что мы с ними находимся в таком вот спортивном движении. Словами эту атмосферу трудно объяснить.
— А в ФНКЦ какая специфика уроков? Мамы нормально смотрят, как их дети после операции занимаются спортом?
— В ФНКЦ в моем мастер-классе участвовали все! Игровой зал заполнился полностью. И дети, и волонтеры, и мамы, и папы. Даже бабушка была одна. И все выполняли перехваты. Все взяли нунчаку и делали.
— Сколько же вы их привезли?
— Штук пятьдесят. И еще «лапы».
— А как вы занимаетесь с детьми с ДЦП?
— С инвалидами можно использовать другие виды оружия, которые есть в кобудо. Например, есть тофа — деревянная палка. Однажды со своим «Мастер-классом от Кун-фу Панды» я ездил в дом-интернат в Калужской области, 180 км от Москвы. И там у меня был первый опыт тренировки с использованием оружия кобудо для детей с инвалидностью. Допустим, ребенок сидит в кресле или он может только ползать, потому что у него ножки с рождения с серьезными дефектами. И вот он берет в руки тофу, делает защиту — выставляет их перекрещенными. А я с палкой дозированно делаю нападение. Если я в костюме Панды, я включаю образ Кун-фу Панды, если в кимоно — образ сенсея и говорю: «Приготовился! Нападение! Эээй-ОСС!» Нападаю, он делает блок, и у него действительно блок, жесткий!
— Класс, как в кино!
— Да, он защищается, и у него получается, глаза загораются.
— А если перед вами дети с задержкой развития?
— Тут тоже очень важен внутренний настрой. Надо перед тем, как зайти к таким детям, две-три минутки настроиться. И тоже думать о том, что ты идешь сюда как к своему младшему брату или сестре, которые находятся в такой вот ситуации. Потому что иногда нужны даже не столько слова в момент работы с ребенком. Там важен именно твой эмоциональный настрой. Твои прикосновения. Мы не говорим про какие-то легкие формы аутизма, когда можно общаться, работать, выполнять упражнения, ребенок тебя слышит. Есть дети, которые могут держать сосредоточенность две-три секунды и уходят в сторону. И вот здесь очень помогла моя ростовая игрушка Панда. В том ДДИ они подходили и обнимали ее, а я их просто гладил по голове. А если говорить о совсем сложных вещах… Меня пустили к самым сложным детям только благодаря этой ростовой игрушке. Потому что обычно к ним волонтеров не пускают. Там в силу того, что дети могут себе навредить, дети привязаны к кроваткам. Ну с какой программой ты туда придешь?.. Они лежат, не понимают, где находятся.
— И зачем тогда приезжать?
— Дети все находятся в одном здании. В одной комнате дети с синдромом Дауна, с ними можно проводить работу. А в соседней — лежачие дети. И вот их в этой ростовой игрушке можно подержать за руку, погладить.
— То есть с одними детьми можно вести бой, с другими — делать только перехваты, третьих — просто погладить по руке. И это все будет «Кун-фу Панда».
— Да. Есть ребятки — они на тебя не реагируют. Они не в нашем мире. А вот на эту Панду — реагируют. И особенно — на прикосновение, когда пальцем касаешься носика. Они смотрят на Панду, трогают ухо, ногу, а ты раз — носика коснулся. И у них улыбка появляется…
Илья Комаров, волонтер нескольких групп движения. Беседовала Анастасия Кузина — журналист, пресс-секретарь ДД «Даниловцы»